Феномен реального социализма

Янов · Сообщение **Янов** » 26 ноя 2007, 13:48

Выкладываю "одолженый" мною материал с сайта ОПД "Альтернативы".
По-моему,есть интересные мысли. Хотя может быть я и не прав.

6. Феномен «реального социализма» и перспективы социального освобождения в XXI веке.

В рамках формирующейся школы постсоветского марксизма вопрос о социально-экономической природе СССР и других стран так называемой Мировой социалистической системы (стоящий, как загадка сфинкса, перед каждым исследователем проблем философии истории) решается по разному, но в рамках единого поля, границы которого относительно строго задаются следующими параметрами.
Мы критически относимся к любым вариантам решения проблемы, исходящим из того, что никакая иная социально-экономическая система, кроме рыночно-капиталистической вообще невозможна и потому «коммунистический» строй является исторической случайностью, возникновение которой было обусловлено субъективными факторами, а смерть является совершенно естественным доказательством невозможности существования социализма (коммунизма - либеральные исследователи их, как правило, не различают) вообще. Как было показано выше, мы вслед за нашими учителями и предшественниками исследуем объективные и субъективные предпосылки рождения нового строя и находим достаточно аргументированным доказательство принципиально возможности и закономерности возникновения новой общественной системы, обеспечивающий больший простор развития личности, нежели «царство необходимости» вообще и капитализм, в частности.
Столь же малоубедительным, на наш взгляд, является утверждение об однозначной прогрессивности общественно-экономической системы «реального социализма» и, соответственно, случайности его гибели вследствие субъективных причин (отнюдь не странно, что ортодоксальные либералы и ортодоксальные марксисты методологически сталкиваются здесь на одном пятачке апелляций к субъективным флюктуациям, «заговорам» и «предательству», пятясь спинами навстречу друг другу в своем стремлении выдать свою плоскую позицию за истину в последней инстанции). Мы прекрасно видим и стремимся объективно исследовать глубокие внутренние противоречия «реального социализма» и тот мировой контекст, который, с одной стороны, вызвал к жизни этот специфический общественный организм, а с другой - привел к его распаду. Более того, мы исходим из того, что причины возникновения и распада советской системы были в основе своей одни и те же. Рассмотрим эту непростую диалектику подробнее.
Для авторского понимания природы социального строя обществ реального социализма ключевым является тезис о наличии общеисторической тенденции нелинейного заката царства необходимости и генезиса царства свободы как общей метаосновы всех конкретных изменений, характерных для ХХ-ХХI веков.
Эта гипотеза позволяет сформулировать следующую тезу: противоречия современной эпохи создают достаточные материальные предпосылки для генезиса «царства свободы». В то же время они показывают, что отмирание отношений отчуждения не может не быть длительным нелинейным интернациональным прогрессом. Именно его мы и обозначаем словом "социализм".
Весь вопрос, однако, в том, чтобы критически развить традиционное линейное понимание социализма как всего лишь первой стадии коммунистической общественно-экономической формации (ортодоксальный марксизм) или не более чем системы ценностей, которые могут частично реализоваться в рамках "постклассического" буржуазного общества путем реформ (социал-демократия).
Если мы поднимаемся до взгляда на процесс рождения нового общества как на интернациональный глобальный сдвиг в истории человечества, то и сам процесс трансформации приобретает новые характеристики. Потому социализм может быть охарактеризован не столько как стадия общественно-экономической формации, сколько как процесс перехода от эпохи отчуждения к "царству свободы" (коммунизму). Этот переход будет включать в себя революции и контрреволюции; первые ростки нового общества в отдельных странах и регионах (они зачастую будут иметь мутантный, деформированный от рождения характер вследствие господства враждебной для них среды - отчуждения, характерного для позднего капитализма), их отмирание и появление вновь; социальные реформы и контрреформы в капиталистических странах; волны прогресса и спада различных социальных и собственно социалистических движений.
Нелинейность, противоречивость, интернациональность этих сдвигов составляет специфику социализма как процесса рождения нового общества во всемирном масштабе.
Объективные предпосылки и первые шаги социалистических преобразований, связанных с подрывом отношений отчуждения в конце II тысячелетия, оказались существенно изменены глубоким внутренним кризисом, а затем и крахом первоначальных (мутантных) ростков социализма в СССР и странах Восточной Европы. В мире в 90-е годы появилась новая реальность - пост-«социалистическая» (имея в виду под словом «социализм» в кавычках реальные отношения и идеологию странах «мировой социалистической системы» и соответствующих левых организаций в других странах). Именно в этом новом мировом контексте мы можем и должны анализировать перспективы переходных социумов. Ключевым для понимания их природы, таким образом, оказывается вопрос о природе той системы, которая сложилась в странах «реального социализма» в XX веке.
Свидетельствами всестороннего кризиса «социализма» стал, как уже было отмечено, не только распад этого строя в странах Восточной Европы и СССР (в основе чего лежала фундаментальная неспособность этой системы - но не социализма в научном смысле слова - обеспечить более высокую, чем капитализм, производительность труда, больший простор для свободного всестороннего развития человека), но и резкое снижение роли левых в мире, застой в теории социализма, резкое снижение его идейного влияния и мн. др. Причиной всего этого является, прежде всего (но не исключительно - не будем забывать о глобальной гегемонии капитала), собственная природа «социализма».
В сжатом виде суть прежней системы может быть выражена категорией "мутантного социализма"1 [1]. Под последним понимается тупиковый в историческом смысле слова вариант общественной системы, находившейся в начале общемирового переходного периода от капитализма к коммунизму. Это общественная система, выходящая за рамки капитализма, но не образующая устойчивой модели, служащей основанием для последующего движения к коммунизму. По-видимому эти тезисы требуют некоторых пояснений.
Во-первых, заметим, что исследователю, пишущему работу о социализме на рубеже XX-XXI веков, трудно ответить на мощное возражение критиков, суть которого заключается в констатации кажущегося очевидным положения: никакого иного социализма, кроме того, что был в странах мировой социалистической системы, человечество не знает. Следовательно, у нас нет оснований считать этот строй мутацией.
Эта очевидность, однако, является ничем иным, как одной из классических превращенных форм, в которых только и проявляются все глубинные закономерности мира отчуждения. Ум (или, точнее, «здравый смысл» обывателя и его ученых собратьев) хочет и может видеть только эти формы, но не сущность. Между тем в нашем исследовании без выделения сущностных тенденций не обойтись. Эти сущностные тенденции рождения царства свободы, равно как и ростки социализма как интернационального процесса перехода к новому обществу, мы постарались показать выше (рождение постиндустриальных технологий и творческого труда, пострыночного регулирования, освобождения труда). То, что эти сущностные черты рождающегося нового общества (повторим: они выделяются на основе анализа объективных процессов заката царства необходимости и позднего капитализма) не приобрели адекватных форм и не смогли развить присущий им потенциал прогресса (производительных сил, человека как Личности) и позволяет квалифицировать прошлое наших стран как мутантный социализм.
Следовательно, мы можем заключить, что в странах «мировой социалистической системы» был искажен не некий «идеал» социализма. Речь идет о том, что реальная общеисторическая тенденция перехода к царству свободы и адекватные ей реальные ростки социализма (элементы пострыночной координации, в частности, успешного планирования экономики, ассоциированного присвоения общественного богатства, социального равенства, новой мотивации и ценностей, культура) развивались в мутантном, уродливом от рождения виде.
Во-вторых, обращение к термину «мутация» неслучайно. Авторы в данном случае пошли по не слишком оригинальному пути аналогий с некоторыми разработками в области естественных наук, чем «грешили» и марксизм («формация» и т.п.), и неоклассики. Категория «мутантный социализм» используется нами для квалификации общественной системы наших стран по аналогии с понятием мутации в эволюционной биологии (организмы, принадлежащие к определенному виду, в том числе - новому, только возникающему, обладают разнообразным набором признаков - «депо мутаций», которые в большей или меньшей степени адекватны «чистому» виду и в зависимости от изменения среды могут стать основой для «естественного отбора», выживания особей с определенным «депо мутаций», для выделения нового вида).
В момент генезиса, начиная с революции 1917 года, рождавшееся новое общество обладало набором признаков («депо мутаций»), позволявших ему эволюционировать по разным траекториям (в том числе - существенно отклоняющимся от пути трансформации «царства необходимости» в «царство свободы»). Особенности «среды» - уровень развития производительных сил, социальной базы социалистических преобразований, культуры населения России и международная обстановка - привели к тому, что из имевшихся в «депо мутаций» элементов возникавшей тогда системы наибольшее развитие и закрепление постепенно получили процессы бюрократизации, развития государственного капитализма и другие черты, породившие устойчивую, но крайне жесткую, не приспособленную для дальнейших радикальных изменений систему. В результате возник мутант процесса генезиса царства свободы (коммунизма).
Так сложился организм, который именно в силу мутации был, с одной стороны, хорошо приспособлен к «среде» России и мировой капиталистической системы первой половины и середины ХХ века, но с другой (по тем же самым причинам) - далек от траектории движения к коммунизму, диктуемой закономерностями и противоречиями процесса нелинейного отмирания, прехождения мира отчуждения.
В результате в СССР сформировался строй, который мог жить, расти и даже бороться в условиях индустриально-аграрной России, находящейся в окружении колониальных империй, фашистских держав (победа в Великой отечественной войне - самый могучий тому пример) и т.п. Но в силу тех же самых причин (мутации «генеральных», стратегических социалистических тенденций) этот "вид" не был адекватен для новых условий генезиса научно-технической революции, постиндустриального, информационного общества, он не мог дать адекватный ответ на вызов обострявшихся глобальных проблем, новых процессов роста благосостояния, социализации и демократизации, развертывавшихся в развитых капиталистических странах во второй половине XX века.2 [2]
У сложившегося в рамках «социалистической системы» строя в силу его бюрократической жесткости был крайне узок набор признаков («депо мутаций»), позволявших приспосабливаться к дальнейшим изменениям «внешней среды». Этому мутанту были свойственны мощные (хотя и глубинные, подспудные) противоречия: на одном полюсе - раковая опухоль бюрократизма, на другом - собственно социалистические элементы (ростки «живого творчества народа»), содержащие потенциал эволюции в направлении, способном дать адекватный ответ на вызов новых проблем конца XX века. Но постепенно последние оказались задавлены раком бюрократии. В результате именно в этих, более благоприятных для генезиса ростков царства свободы, условиях (напомним, это был период развертывания НТР, обострение глобальных проблем и т.п., бросавший, все больший вызов со стороны «общечеловеческих», т.е. собственно, коммунистических ценностей и норм.) мутантный социализм развиваться не смог. Он захирел («застой») и вполз в кризис.
Когда «мягкая» модель социально-ориентированного капитализма сменилась в 80-е годы «жесткой» и агрессивной праволиберальной, вызов рождающегося информационного общества стал практической проблемой, а внутренние проблемы мутантного социализма достигли такой остроты, которая не позволяла решить их в рамках сохранения прежнего вида - тогда и встал выбор: либо преодоление мутаций старой системы и движение в направлении к царству свободы, либо кризис. Первое оказалось невозможно в силу названной жесткости старой системы. В результате мутантный социализм умер собственной смертью (ускоренной, впрочем, мировым корпоративным капиталом).
Итак, мутантный социализм - тупиковый в историческом смысле слова вариант общественной системы, находившейся в начале общемирового переходного периода от «царства необходимости» (в частности, капитализма) к «царству свободы» (коммунизму); это общественная система, выходящая за рамки капитализма, но не образующий систему, служащую основанием для последующего движения к коммунизму. В то же время эта система впервые в истории человечества в массовом масштабе генерировала ростки ассоциированного социального творчества и идеальный образ (теоретико-художественный идеал) будущего, коммунизма (теория социализма и советская культура, как идеальные прообразы будущего, были именно так восприняты практически, в реальном образе жизни большинством населения)3 [3].
Подчеркнем: сказанное - не осуждение прошлого (хотя мы осуждаем самым решительным образом тиранов-сталиных, порожденных той эпохой, и вдвойне - их прихлебателей). Это констатация исторического факта: первая попытка «прорыва» к коммунизму породила такое общество. Те несколько шансов из ста, которые были даны нам для того, чтобы не скатиться в русло сталинщины в 20-е, для того, чтобы не свалиться в кризис ельцинщины в 80-е, мы - граждане СССР и других стран Мировой социалистической системы - реализовать не смогли. Закрывать глаза на то, что такая мутация произошла, не извлечь уроков из трагедии прошлого так же преступно, как предать забвению героическую борьбу наших отцов, дедов и прадедов за социализм.
В этом чудовищно интенсивном противоречии ростков и мутаций социализма - тайна нашего прошлого. Задача настоящего - трезвый научный анализ этих противоречий. Мы должны не закрывать глаза на ошибки и преступления прошлого, а понять их суть и причины, отделить великие героические достижения созидателей социализма (от «простых» строителей Магнитки до таких титанов как Ленин или Маяковский), очистить эти зерна от плевел тоталитаризма.
Мы подчеркиваем реальную диалектичность, противоречивость, изменчивость и многообразие проявлений первых шагов к новому обществу, предпринятых в наших странах, мощных противоречий и деформаций на этом пути. Важнейшим для нас является анализ как тех реальных новых общественных отношений (пострыночных, посткапиталистических), которые показали возможность возникновения социально-экономических отношений, нацеленных на развитие человеческих качеств, а не максимизацию прибыли, так и их изначальных деформаций, приведших к трагедиям и преступлениям советского периода. (Кстати, современным либералам то же бы не грех «покаяться»: рынок и капитал так же рождались и рождаются первоначально в весьма примитивных и уродливых формах, включающих массу пережитков насилия и личной зависимости, вырастая из крови, революций и массовых престуалений; но что-то не видно среди нынешних апологетов капитализма, энтузиазма анализировать меру закономерности преступлений капитала, совершенных им на протяжении столетий своего развития. О них либералы всех мастей - фридманы, хайеки, попперы и их российские ученики помалкивают в тряпочку: память отшибло?).
Этот анализ реальных преступлений, трагедий и прорывов в будущее «реального социализма» позволяет нам сделать вывод: к началу новой эпохи - перехода к глобальному обществу знаний - общественно-экономический строй «реального социализма» оказался неподготовлен. И здесь мы согласны с либеральными критиками социализма.
Но мы принципиально не согласны с тем, что из тупика советской модели был лишь один выход - к капитализму. Существовали и иные альтернативы, которые, однако, требовали «революции снизу» - качественной смены основ старой системы (государственно-бюрократического отчуждения). Произошло же лишь реформирование форм этого отчуждения и сделано оно было «сверху». Более того, мы еще накануне этих «реформ» показали, как и почему «шоковая терапия» будет откатом назад, вызовет к жизни «негативную конвергенцию»: соединение худших черт старой системы (бюрократизма, волюнтаризма, диспропорциональной структуры экономики) и капитализма (социальное неравенство, криминализация общественной жизни, деградация «человеческих качеств» и т.п.), что будет сопряжено с социально-экономическим спадом, институциональным хаосом и нарастанием теневой экономики, возрождением добуржуазных форм личной зависимости и насилия, при феодально-монополистической концентрации капитала и, как закономерное следствие, - угрозе восстановления авторитаризма.
Критическое отношение к сложившемуся на пост-советском пространстве типу «реформ» как исторически регрессивному, ведущему к снижению экономической и социальной эффективности по сравнению с и без того кризисной и малоэффективной советской системой - это еще один важный пункт, характеризующий позицию авторов, предлагавших и предлагающих альтернативные программы опережающего развития для нашей страны
1 [4] Среди известных нам трактовок природы "реального социализма", пожалуй, наиболее близка к авторской позиции трактовка СССР как в определенной мере вырождающегося рабочего государства, предложенная Л. Троцким в работах "Преданная революция" и др., послуживших одним из исходных пунктов нашего анализа. Другим источником стали наши разработки 1983-87 годов (когда мы отчасти по невежеству, отчасти в силу цензурных ограничений еще не знали многих работ о природе СССР), где мы постарались обосновать вывод о социально-экономическом строе СССР как деформированном социализме. В определении экономического строя наша позиция оказалась близка к позиции Э.Мандела, трактующего советский «социализм» как своеобразный незавершенный переходный период.
2 [5] Одним из парадоксов этого процесса является обусловленность процессов некоторой социализации и гуманизации капитализма в 50-е - 60-е годы не только внутренними противоречиями этой системы, но и влиянием МСС.
3 [6] Эта идея развита в работах Л.А.Булавки, в частности, в ее разделе в монографии «Критический марксизм. Продолжение дискуссий». М., 2001.