Страница 1 из 1

Некоторые мысли о рабочем движении

Добавлено: 03 май 2010, 18:09
Михаил Ицкович
Размышления о книге:

Максимов Б.И. Рабочие в реформируемой России. 1990-е - начало 2000-х годов. СПБ.: Наука, 2004. - 277 с.

http://narod.ru/disk/19051724000/rabochie.djvu.html

Книга безусловно ценная. Собран огромный фактический материал - статистика, интервью с рабочими разных предприятий, результаты социологических опросов среди активистов рабочего движения. Радует, что автор стремится соблюдать объективность и одновременно не стесняется говорить о своём сочувствии к объекту исследования. По своим убеждениям он, скорее всего, является левым либералом, отнюдь не марксистом. При этом он мягко, но убедительно опровергает множество мифов, проповедуемых либералами-рыночниками, а приводимые им факты, прежде всего, беседы с рабочими, гораздо красноречивее всяких аргументов. Поэтому книга является не только качественным научным трудом, но и отличным источником по истории 1990-х годов.

Вот, например, рассказ воркутинского шахтёра, о том, что скрывалось за словами "нерегулярная выплата заработной платы":

"Нет денег на самое необходимое... В других регионах, знаем, картошкой перебиваются. У нас ничего невозможно вырастить - мерзлота кругом. Приходится просить деньги у родителей-пенсионеров, которым мы сами должны помогать. А у них пенсия известно какая. Стыдно! ...Сын мне как-то говорит: Что, папа, помирать будем? - Что ты, сынок?! - Ты же денежки не получаешь. - В глаза детям смотреть не могу, никому не хочется, чтобы они чувствовали себя ущемлёнными. В одной семье сын-школьник повесился, оставил записку: "Мне надоело слушать ваши с мамой ссоры из-за денег..." В другой семье сам отец не выдержал - обвязал себя взрывчаткой. У нас трое покончили с собой. Мы - рабы, скоты. Раба и то хозяин кормит. Так больше жить нельзя".

Излишне говорить, что такие истории происходили не только на Севере и не только среди шахтёров. То же самое было, например, и на самарском Заводе имени Масленникова, где задержки по зарплате в 1998 году достигали 10-12 месяцев. По-хорошему, стоило бы собрать все эти факты воедино и составить такую "чёрную книгу капитализма". Чтобы было наглядное представление о масштабах и человеческой цене той катастрофы, которая постигла страну. И в той же книге рядышком можно поместить биографии олигархов, опись их имущества, истории о том, как они в одночасье сколотили свои миллиарды, как подкупали местную и центральную власть и т.д. Вот ещё одно высказывание шахтёра:

"Шахты закрываются, а особняки растут. В Москве шикуют, а в регионах люди на картошке сидят. Мы не против богатых. Мы против бедных. Пусть строит, на Канары ездит, три любовницы имеет. Но дай жить шахтёру. При невыплатах зарплаты по полгода нагло не постеснялись напечатать список богатых с состояниями в миллиарды долларов".

Эти слова, с одной стороны, свидетельствуют, что дело вовсе не в "зависти" бедных к богатым, как в этом часто убеждают либералы, а в элементарном желании справедливости. С другой стороны, печально, что рабочие говорят с позиции слабости: "мы не против вас, только дайте нам выжить". Ведь богатство одних и нищета других - это две стороны одной медали. Как показывает практика, только при исключительных условиях капиталисты готовы "поделиться". И сказка про хозяев, которые "живут хорошо и дают жить другим", про какой-нибудь там "шведский социализм" или "социальное государство" - явно не про нашу честь, Медведев недавно прямо об этом сказал.

Книга Максимова рекомендуется для прочтения всем, кто небезразличен к рабочему движению, кто считает себя коммунистом, марксистом или просто левым. Отмечу здесь те наблюдения автора, которые мне показались наиболее важными и актуальными именно для левых, сопровождая их некоторыми собственными выводами.

1. Как известно, рабочее движение сыграло немалую роль в перестройке и падении СССР. Одни левые говорят, что это хорошо, и делают вывод об антирабочем, эксплуататорском и т.п. характере "реального социализма". Другие говорят, что это плохо, и обвиняют рабочих в наивности, предательстве, мелкобуржуазности и прочих грехах. Автор книги отмечает парадоксальную вещь: подъём рабочего движения в годы перестройки во многом объяснялся именно советской идеологией. Рабочие воспринимали себя как авангард общества, как передовой класс, который должен сказать своё слово. В перестройку рабочее движение захватывало гораздо больше людей, чем впоследствии в 1990-е, при том, что материальных причин для недовольства было гораздо меньше. Если поднимался один коллектив, на поддержку тут же вставали другие. Солидарность, чувство товарищества, готовность подставить плечо другому - всё это тоже шло от советского воспитания, как говорят сами рабочие. По словам автора, это во многом было похоже на классическое рабочее движение. Но цели этого движения были весьма расплывчаты, не было чёткой идейной направленности. В ходе забастовок и других массовых действий нередко ставились политические требования, направленные против руководства КПСС и его монополии на власть. Но сознательной установки на слом социализма не было даже у шахтёров, которые больше, чем другие, мечтали о "хорошем хозяине".

Могут возразить, что именно шахтёры когда-то поддерживали Ельцина. Но Ельцин тогда, в конце 1980-х, преподносил себя, прежде всего, как борца с зажравшейся номенклатурой, а слово "капитализм" начало открыто произноситься только с 1991-1992 годов. Многие, видимо, верили, что можно оставить всё хорошее из старого и к этому добавить ещё "рыночные отношения" (очень прогрессивные, по словам журналистов) и вот тогда всё будет замечательно. О том, что "рыночные отношения" неизбежно ведут за собой нищету и безработицу, никто не задумывался, поэтому происшедшее в 90-х оказалось действительно "шоком". Но возникает вопрос, почему советские граждане, и в первую очередь рабочие, были столь податливы к подобным иллюзиям? Очевидно, потому что обучение марксизму было сведено к формальному зазубриванию цитат. Действительно марксистского понимания общества, и в особенности, советского общества, у большинства людей не было. Поэтому так легко удалось идеологам отвлечь их от главного вопроса - вопроса о собственности. Именно наличием общественной собственности объяснялись все положительные стороны советской жизни, о которых потом так сожалели бывшие советские граждане - гарантированное право на труд, социальное обеспечение, здравоохранение, образование. Получилось, что, поддержав "демократов" против "партократов", советские рабочие, сами толком того не понимая, одобрили отказ от экономической основы строя. "За что боролись, на то и напоролись" - эту мысль в 90-е повторяли многие, и в первую очередь те же самые шахтёры.

2. Автор отмечает, что рабочее движение в 1990-х по масштабу намного слабее, чем в перестройку. Меньше участников, слабее солидарность, требования преимущественно экономические. Причём большая часть протестных выступлений происходили не под лозунгами сохранения рабочих мест или достойной оплаты труда, но ПРОТИВ ЗАДЕРЖЕК ЗАРПЛАТЫ. То есть поднимались уже тогда, когда вообще терпеть было невозможно. В целом движение носило характер оборонительный, а не наступательный, нередки были пассивные формы протеста, такие как голодовки. Чем объясняется такой резкий спад? Автор, ссылаясь на мнение самих рабочих, приводит главную причину - страх безработицы, появившийся после начала рыночных реформ. Вот характерные высказывания: "Люди стали больше бояться","Будешь много говорить - выгонят", "У нас один выбор - либо смириться, либо за ворота". Этот страх был вполне обоснованным, поскольку при сокращениях увольняли в первую очередь именно квалифицированных и уважаемых рабочих, которые осмеливались "вякать" - а отнюдь не лентяев, пьяниц и бракоделов: ими можно было манипулировать.

Автор совершенно справедливо называет страх безработицы "новым страхом" (то есть новым по сравнению с советским периодом), и это наблюдение необходимо подчеркнуть. Ведь многие "антисоветские левые" считают, что нынешняя пассивность общества, в т.ч. рабочего класса, объясняется тяжелым наследием тоталитарного режима, при котором люди боялись наказаний за малейшее проявление недовольства. Однако слова рабочих, приводимые в книге, опровергают это мнение. Напротив, они отмечают резкое различие между отношением начальства к коллективным действиям "тогда" и "сейчас", и различие это - не в пользу "сейчас". "Раньше было достаточно остановить конвейер - сразу начальство прибегало. Теперь не обращают внимания". "Коллективные действия - это вообще бесполезно. Жизнь изменилась, люди стали бояться выступать вместе. Каждый думает сам за себя". Основатель Партии диктатуры пролетариата Григорий Исаев говорит о том же: "Это сегодня для нынешних хозяев заводов забастовка – что-то вроде чиха, а тогда начальство готово было все сделать, чтобы только в дальнейшем ничего подобного у них не происходило".

С чем связано это различие? Очевидно, с характером социально-экономического устройства общества. В советское время заводское начальство - это всего лишь управленцы, наёмные служащие у государства, которые не распоряжаются сами предприятием, а работают в рамках единого хозяйственного плана. Они знают, что любая забастовка - это срыв плана и скандал, за который им более высокое начальство может настучать по башке или вообще убрать. А всеми преимуществами, связанными с руководящей должностью, они владеют лишь до тех пор, пока занимают эту должность. Исходя из этого, они стараются возникающие на производстве конфликты решать в пользу рабочих, желательно даже не доводя дело до забастовки. Уволить рабочего - тоже слишком дорогое удовольствие: нужно согласование с парткомом и профкомом. В 90-е годы рабочим приходится иметь дело уже с полновластными хозяевами-собственниками и нанятой ими администрацией. Собственник в случае любого недовольства поступает жёстко: увольняет без лишних разговоров, тем более в ситуации спада производства, как в 90-е годы или сейчас, увольнения идут и так, значит, бузотёров вышвыривают в первую очередь. Парткомов нет, государство хозяину не указ, суд он легко может купить, профсоюз - послушное орудие в его руках. Кроме того, у хозяина есть своя охрана, которая может доходчиво объяснить непонятливым, как вредна чрезмерная активность в отстаивании своих прав. За примерами далеко ходить не надо: на рабочих активистов в современной России регулярно совершаются бандитские нападения, им подбрасывают наркотики и сажают за решётку, что уж говорить об "обычных" угрозах и психологическом давлении. Вот этот "новый страх", порождённый свободной рыночной экономикой, а никак не советским тоталитаризмом, и есть основная причина слабости рабочего движения.

3. Самое важное следствие "нового страха" - дефицит солидарности. Как уже было сказано, в перестройку, когда ещё существовала прежняя социально-экономическая система, рабочие нередко бастовали из желания "поддержать товарищей", даже если у них самих не было причин для недовольства. Сейчас картина сменилась на прямо противоположную. Новости о всеобщих или хотя бы отраслевых забастовках, приходящие из европейских стран, воспринимаются у нас как экзотика. Даже в пределах одного предприятия господствует разобщённость между рабочими разных цехов и специальностей. По формулировке автора, "коллективная протестная активность" превратилась в "индивидуально-приспособительскую". Раз коллективное выступление грозит потерей работы и не приводит к положительным результатам, значит, нужно выживать в одиночку. И таких высказываний тоже много приводится в книге: "Надо шустрить", "Нужно надеяться только на себя", "Бегай, крутись, ищи добычу! Если не бегаешь - пропадёшь". Классический принцип капитализм "Человек человеку волк" особенно проявился во время сокращений, нередко рабочие не только не высказывали солидарности с увольняемыми, но и показывали пальцем, кого стоит убрать. (Похожие случаи, как мне известно, происходят и сейчас на Волжском Автозаводе). Бытие определяет сознание. Можно, конечно, сетовать на "мелкобуржуазную психологию" значительной части рабочих, но она будет существовать до тех пор, пока рабочие не увидят, что коллективные действия приносят более ощутимые результаты, чем индивидуальное "шустрение". Или пока уровень жизни не упадёт настолько, что дальше терпеть уже станет невозможно и порог страха будет преодолён.

4. Таким образом, отсутствие солидарности и индивидуализм - это не советское наследство, а наоборот, следствие капиталистических преобразований. Но в "советском наследстве" есть и отрицательные черты. Прежде всего, это привычка во всём полагаться на государство. К "достижениям социализма" советские люди привыкли, воспринимали их как нечто само собой разумеющееся, забыли, что все социальные права, которыми они обладали, были когда-то завоёваны их предками в нелёгкой борьбе. Как было написано на известном плакате, "о каждом из нас заботится Сталин в Кремле". Потом Сталина поменяли на всемогущую и мудрую Партию, но суть не изменилась. "Добрый царь", неважно, индивидуальный или коллективный, дарует нам все блага, а мы за это должны его благодарить и подчиняться. Возможность бесплатно или за копейки пользоваться огромным количеством услуг к моменту перестройки воспринималась как нечто совершенно естественное и даже недостаточное по сравнению с Западом. Никто не верил, что все социальные блага могут быть отняты в одночасье, поэтому никто активно не боролся за их сохранение: "шоковая терапия" произошла так мгновенно, что не успели опомниться.

Понимание пришло ко многим рабочим уже задним числом, в 90-е годы: "Надо было самим о себе позаботиться, а то привыкли всё ждать от государства". Но вот как раз эта привычка заботиться самим о себе и не была воспитана за годы советской власти. Не поощрялась самостоятельная гражданская, политическая активность. Если же такая активность шла вразрез с "генеральной линией партии", действовал принцип "инициатива наказуема". История уже упоминавшейся самарской Партии диктатуры пролетариата в этом смысле очень показательна. Пока бастующие рабочие ограничивались экономическими требованиями - эти требования очень быстро удовлетворялись. Но когда появились признаки того, что рабочие организуются, создают кружки, литературу почитывают - ими заинтересовалось КГБ. Конечно, создание нелегальной партии с целью свержения власти противоречило советским законам, за это в любой стране не похвалят. Но не абсурдна ли сама ситуация, при которой рабочие выступают (и довольно массово, как в перестройку) против "своего" или, по крайней мере, против созданного ими же государства? Не только абсурдна, но и вредна. Ибо, как показал опыт, при отсутствии самостоятельной политической активности пролетариата он оказывается идеологически безоружным и играет роль тарана в руках своих злейших врагов - как шахтёры послужили тараном в руках Ельцина и стоявшей за ним обуржуазившейся номенклатуры. Печален и пример той же ПДП, лидеры которой считали советский строй "феодальным" и исходя из этого приветствовали прогрессивную, по их мнению, "буржуазную революцию". Но винить за это самих рабочих было бы нечестно. Всё-таки, значит, подгнило что-то в Датском королевстве, раз рабочий класс и весь советский народ так легко были обведены вокруг пальца.

Отношение к "начальству" тоже объясняется остатками советского мышления. Начальник - он, конечно, чужой, но в то же время и свой, мы же с ним одна команда - так было в СССР. И по инерции такое же восприятие сохранилось в первые пореформенные годы. "Выступать, требовать, качать права - ну, знаете, у наших людей мозги не так поставлены, чтобы лаяться с начальством". Рабочие часто были готовы терпеть увольнения и невыплату зарплаты, объясняя это тем, что от директора всё равно ничего не зависит, всем предприятиям сейчас тяжело, поэтому нужно "войти в положение". Только постепенно стало приходить (и до сих пор не ко всем пришло) понимание того, что "все начальники - сволочи", что никаких общих интересов не может быть у эксплуатируемых и эксплуататоров.

Тем же самым патернализмом объясняется и нежелание большинства рабочих брать на себя ответственность, ожидание, что за них позаботится кто-то другой - государство, начальство, профсоюз или политическая партия. Строки из Интернационала "Никто не даст нам избавленья..." как никогда актуальны.

7. Наконец, последний вопрос - о перспективах рабочего движения. Автор на основании многолетних социологических наблюдений утверждает, что у рабочего класса "есть постоянная готовность к протесту. Это постоянный и возможно накапливающийся порох недовольства, готовый вспыхнуть при наличии инициирующего фактора". То есть вне зависимости от улучшения или ухудшения ситуации, уровень недовольства среди рабочих остаётся стабильно высоким (при этом он может не выражаться ни в каких действиях). Но главная проблема - отсутствие ясных целей борьбы. Как показывает проведённый автором опрос, даже среди активистов большинство не могут сформулировать, в чём состоят конечные цели движения. Из вариантов чаще всего называют достойную оплату труда. Практически никто не говорит даже об общих, классовых целях, не говоря уже о смене системы. Основная причина таких настроений - отсутствие альтернативы, проекта будущего общества, который можно было бы противопоставить существующему и который бы воодушевлял на борьбу. По всем важнейшим показателям - зарплата, условия труда и отдыха, организация труда, соблюдение прав работников - рабочие отмечают, что жизнь стала хуже, чем "при коммунистах". Тем не менее возвращаться назад не хотят. Вот характерное высказывание. "Коммунисты, некоторые, зовут нас на баррикады, на революцию. Но это же несерьёзно! Во-первых, сами же не пойдут. Во-вторых, ну, свергли Ельцина, а что дальше? Опять КПСС и те же очереди в магазинах? Сейчас надо заставить хозяев делиться... Дать и работягам достойную жизнь! А там посмотрим".

Что важно в этом высказывании? Во-первых, в качестве цели названо "заставить хозяев делиться", "дать работягам достойную жизнь". Но эти цели, как было показано выше, недостижимы в нынешних условиях, особенно в период кризиса. Наоборот, проекты реформ, выдвигаемые правительством и олигархами (ужесточение трудового законодательства, повышение пенсионного возраста, отмена бесплатного образования и медицины), говорят об обратном. Во-вторых, рабочие, при потенциальной готовности выйти "на баррикады", не верят, что партии, называющие себя коммунистическими, сами на эти баррикады пойдут. И действительно, оснований для такой веры довольно мало. Отсутствие влиятельной политической силы, которая занималась бы не ритуальными заклинаниями и не разговорами "в пользу бедных", а организацией забастовочной и иной коллективной борьбы - одно из главных препятствий. Во-третьих, рабочих не привлекает идея "назад в СССР", хотя они и отдают "старой системе" предпочтение перед нынешней. Но для мобилизации на борьбу нужен образ не "меньшего зла", модель не "сравнительно лучшего", а "идеального" общества. Понятно, что идеал недостижим, но для того он и разрабатывается, как направление движения, чтобы было понятно, куда идти. И современным коммунистам при разработке этого идеала нужно не наступать на старые грабли и перестать эксплуатировать тему "возврата в светлое прошлое". Нельзя войти в одну и ту же реку дважды. Да и не стоит в неё входить, если выяснилось, что в той системе имелись определённые конструктивные недоработки. Они, конечно, не по чьей-то злой воле взялись и не вдруг, а сформировались постепенно в соответствующих условиях, но это не повод их идеализировать. Важнейшие из этих "недоработок" - монопольная власть "пролетарской" партии, подменяющей собой пролетариат; превращение марксизма из метода познания общества в "светскую религию"; несменяемость управляющего слоя и его независимость от трудящихся. О пагубном влиянии этих черт на судьбу СССР уже было сказано выше.

Но не следует делать отсюда вывод, что нужно забыть советское прошлое как страшный сон и начать всё с чистого листа. Это позиция нечестная по отношению к Марксу, к Ленину, к тем, кто строил и защищал первое в мире социалистическое государство; это позиция безответственная, потому что если мы отрекаемся от родства с СССР, то нас, коммунистов, вправе спросить: хорошо, вы говорите, что вы не при чём, но где гарантия, что вы в следующий раз не построите то же самое? Правильная путь, как всегда, проходит по лезвию бритвы между огульным очернением и огульным восхвалением. Для того, чтобы рабочее движение имело верные ориентиры, коммунисты должны разъяснять следующее:

1. Достижения СССР обусловлены его социально-экономической основой - общественной собственностью и плановым ведением хозяйства. Значит, надо бороться за возвращение того и другого.

2. Эти достижения появились не по милости большевиков, а благодаря классовой борьбе рабочих в союзе с крестьянством и во главе с партией большевиков, благодаря созданию рабочими своих органов власти - Советов, фабзавкомов, стачечных комитетов - и взятию на себя ответственности за происходящее в стране. Значит, тот же самый путь нужно пройти и сегодня.

3. Эти достижения были утрачены в результате того, что трудящиеся в силу множества причин (экономическая и культурная отсталость, разруха, изоляция) не смогли непосредственно и на постоянной основе осуществлять свою власть. Появилась прослойка управленцев, которая с течением времени отказалась довольствоваться своей ролью и перевела страну на капиталистические рельсы. Отсюда следует вывод, что самодеятельная гражданская активность рабочих - это не только рычаг революции, не только средство построения социалистического общества, но и непременное УСЛОВИЕ его построения.

Re: Некоторые мысли о рабочем движении

Добавлено: 27 авг 2011, 14:54
Serge Starkov
Это прослойка уже с 1926 года чисто теоретически строила не социализм. Путь к социализму возможен только через диктатуру распределяющего и производящего класса. Мы думали о продовольственных проблемах, но не думали как вырастить этот класс, чтобы ему передать всю полноту власти, и какая система распределения будет в этот период: по труду или система уравнения.Потому о социализме говорить с теоретической точки зрения было очень рано. Меньшевистские элементы внутри партии также поворачивали к победе социализма в развитых странах и все время СССР догонял эти развитые страны, не думая, что страна должна быть надлежащим образом организована внутри даже, если покажет худший результат по сравнению с царскими временами.К этому после 1965 года все шло, но наша власть в 1987 году не хотела "такого геополитического позора" и предпочла непонятное рыночное реформирование и ориентацию на мировые стандарты, чтобы остаться "супервеликой державой". Получили позор по полной!